В Иркутске записали породистую музыку

Amagio/ 15 февраля, 2023/ Статьи

Вопрос: что находится на территории Иркутского, Братского, Усть-Илимского водохранилищ? Правильно, ничего там не находится. Точнее, одни затопленные деревни, от которых уже ни деревяшки не осталось, ни странички исторического текста, ни колыбельной на ночь. Однако есть в Иркутске люди, которые двенадцать лет потратили на возрождение культуры песнопения затопленных районов. Часть работы вылилась в высококачественный компакт. Называется такая музыка аутентичной, то есть этнографически подлинной.

Александр Рогачевский вообще-то любитель большого тенниса и горных лыж. Но аутентика и аутентичная музыка в его жизни занимают особое место. Двенадцать лет, потраченные на этнографические исследования районов Приангарья, закончились реконструкцией уникальных песенных традиций. Какой это труд, можно только пытаться представить. Сколько он съел личных денег, времени и сил группы “Сирин”, тоже. – Сам же альбом мы пишем уже полтора года, – говорит Александр, – происходит это на студии “S-Art” (ныне – baikal-records) Сергея Карышева. Впервые в Приангарье работа такого типа, не сделанная прежде никем, выполнена на высоком техническом и, надеюсь, исполнительском уровне. Музыкальная терминология к аутентичной музыке не подходит. Здесь даже нет понятия о вокале. Народные исполнители раньше могли петь только в церкви, а это не пение, а применение возможностей к импровизации. В аутентике каждый может найти себе место, если у него есть возможность хрипло или сипло подпевать.

– Песни приангарской пашни, которые мы реконструировали, очень породистые, – продолжает певец, – они самые что ни на есть настоящие. Это не пение донских казаков, которых мы никогда в жизни не видели, потому что они умерли задолго до нас. Это достоверно настолько, насколько мы смогли воспроизвести диалекты, манеру и так далее.

Каким-то чудесным образом архивы записей приангарских деревенских певцов сохранились и находились в Московской консерватории. И лежали там с 1958 года, пока я не обратился к ним в 89-м году. Их пришлось выкупать. По нотам такие вещи изучать нельзя, только носитель традиции может дать интонацию, смысловую нагрузку, потому что это не демонстрация вокальных данных, а демонстрация культуры, спроектированной на уклад жизни.

Уже довольно много лет назад Александр Рогачевский, мечтая об осуществлении проекта реконструкции песенных традиций Приангарья, собрал небольшой коллектив, отобрав девчушек из музыкальных школ, которые обладали определенными вокальными данными. Все эти годы ансамбль упорно работал, изучая манеры и способы подлинного исполнения. Группа из шести человек постоянно каталась по стране в фольклорные экспедиции и собирала старинные песни.

– Запись альбома нам обошлась в 45 тысяч, – говорит Александр, – теперь надо примерно еще шестьдесят, чтобы издать его. Есть предложение сделать это во Франции, но выгоднее в Екатеринбурге. Обложку хотим сделать в виде старинной карты одного из сибирских острогов. Первоначальный тираж полагается делать минимум в тысячу экземпляров. Поэтому, если быть откровенным, я выдвинул нас на соискание губернаторской премии. Самим все же трудно оплачивать такие вещи.

Александр долго запугивал тем, что диск слушать тяжеловато. Песни там длинные, однообразные и заунывные. Главная фишка, по его словам, заключается в переходных моментах между песнями, где звучат народные варган, хомус и даже синтезаторы, сэмплеры и электрогитара. Туда же врезаны реставрированные выдержки из записей, сделанных фольклорной экспедицией Московской консерватории в ныне затопленных Братской ГЭС приангарских деревнях ещё в 1958 (!) году. И вовсе не в пику Александру можно заявить, что диск слушать чрезвычайно интересно. Может быть, это и не музыка в подлинном смысле, но что-то глубоко врожденное в слушателе сразу отзывается на это внушительное хоровое пение. Ведь недаром утверждает Александр, что в этих песнопениях закодирована информация о согласии и мире в семье и обществе, о согласии с природой, Богом, космосом и людьми. На них можно даже воспитывать самосознание взрослеющего человека.

Роман Тихонов, 2004 г.
Фото автора